Экспресс-оценка уровня корпоративного управления в российской экономике

По словам генерального директора «Ринкон-гамма» Олега Осипенко - «общая оценка такова: всё весьма и весьма скромно. И это откровенно удручает. Особенно в сегменте непубличного корпорирования, в то же время следует отметить ПАО, которые выбиваются из этой грустной тенденции, демонстрируя должный профессионализм, прежде всего в форме регуляторного креатива».

По мнению аналитиков «Ринкон-гамма», в российском корпоративном управлении прослеживаются следующие основные тренды:

• Учредительный документ и ключевые внутренние документы нормативного характера головного звена холдинга годами не обретают новых редакций. Их фрагментарные коррективы, тоже обычно нерегулярные, носят ограниченный, узкоконъюнктурный характер. В итоге регуляторная база некой крупной компании А оказывается удивительно похожей на свод аналогичных документов компании Б, представляющей иную отрасль, регионы базирования, бенефициаров и др. Тексты ЛНА отличает обилие формальных положений, в прикладном плане допускающих различные интерпретации.
• Независимый корпоративный аудит основных локальных нормативных актов не проводится. Архитекторы систем корпоративного управления предпочитают самостоятельно составлять локальные документы, не беря в расчет рисков конфликтных ситуаций.
• Консультационный аутсорсинг в сфере корпоративного управления стремительно деградирует. Если гипотетически заинтересованные в объективном, беспристрастном анализе реального положения дел инсайдеры крупных компаний (неважно, представляющие бенефициаров или аппарат управления) к нему и прибегают, исполнителями нередко выступают аффилированные с ними, юридически или фактически, структуры. Тендеры профанируются. Открытое кумовство в этом плане перестало считаться сомнительной практикой.
• В реальном руководстве крупных частных компаний преобладают неформальные принципы и технологии. Не только топ-менежеры, но и рядовые работники администраций компаний тривиально привыкают к гипертрофии «неписаных правил игры», что девальвирует официальные правила, алгоритмы и логику корпоративного подчинения (устав, внутренние документы, трудовые договоры и т.п.) и кардинально снижает мотивацию противодействия корпоративной коррупции.
• Практика осуществления института независимого директора, если и не дискредитирована окончательно, то стремительно приближается к этому состоянию. В составах советов некоторых компаний, в том числе из пресловутых «списков», настораживающе много разного рода бывших и нынешних администраторов высокого ранга, в силу очевидного едва ли располагающих свободным временам для мобилизации профподдержки соответствующих компаний. Видимо, располагающих высоким уровнем управленческой компетентности.
• С 1 сентября 2014 года члены советов директоров российских компаний, отстаивающие собственную точку зрения, могут подавать иски о возмещении членами органов управления убытков, оспаривать сделки и прибегать к другим активным легальным способам отстаивания интересов компании, если им не удалось добиться понимания коллег. Нет таких исков. В конфликтной ситуации в арбитражный суд чаще всего идет миноритарий, реже мажоритарий, порой, даже сама компания, представленная новым исполнительным органом. Господа независимые, вроде призванные творчески оппонировать тому же менеджменту, проявляют удивительное миролюбие. Почему бы это?
• Кадровая корпоративная политика остается гиперсекретной практикой. Причем не только в режиме занятия интересных вакансий, но разработки системы стимулов, антистимулов и реального функционала (нагрузки), дифференцируемых по рубрикам «свой – чужой». Фрагмент постановления Пленума ВС РФ от 29 июня 2021 года № 21 «О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКИ ПО ДЕЛАМ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ ИНТЕРЕСОВ СЛУЖБЫ В КОММЕРЧЕСКИХ И ИНЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ (СТАТЬИ 201, 201.1, 202, 203 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ)». «… Как злоупотребление полномочиями должны квалифицироваться деяния лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, которое в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим лицам совершает входящие в круг его полномочий действия при отсутствии обязательных условий или оснований для их совершения (например, принимает на работу лиц, которые фактически трудовые обязанности не исполняют, освобождает работников организации от исполнения трудовых обязанностей с направлением для ремонта квартиры, обустройства домовладения, принадлежащих самому лицу либо его родственникам и знакомым, совершает сделку в отсутствие необходимого для этого согласия или последующего одобрения коллегиального органа управления организации), если эти деяния повлекли общественно опасные последствия)». Между тем в некоторых компаниях, в том числе довольно крупных и известных, считают подобные вещи родом невинных шалостей, не более того. Признаков того, что за ошибочные кадровые решения в корпорации будут наказывать тех, кто их принимал, не наблюдаем. Вся надежда на государство, его нормотворческую и правоприменительную миссии.
• Вопреки классике корпоративного управления, как хорошо известно, внятно отличающей стратегию и тактику (текущее управление) компании, и, соответственно, миссии советов директоров, с одной стороны, и исполнительных органов, с другой, бенефициары солидных групп частных компаний, как и ранее, решительно не желают покидать капитанские мостики корпоративных кораблей, категорически не доверяя операционную практику профессиональным мореходам - авторитетным топ-менеджерам, не претендующим на участие в капитале». Для кого-то, возможно, досадно, но ведь факт: философия «ручного режима» корпоративного управления не способствует росту эффективности, в том числе производственной, финансовой, организационной и, вероятно, репутационной. Или все-таки способствует? Недоверие  бенефициаров частных холдингов топ-менеджерам  вполне органично сочетается с идеологией превращения холдингов в конгломераты и автаркичные системы, построенные по модели средневекового натурального хозяйства дворянской усадьбы, где есть все, что «нужно для жизни» (в современной версии - от профильного производства до спортклубов, «собственных» юридических компаний и СМИ).
• Понятно, нынче не самые лучшие времена для деятельной демонстрации любезной хрестоматии корпоративного управления философии открытости и предсказуемости значимых управленческих решений. Однако и до февраля 2022 года в области информационного сотрудничества состоявшихся малых участников компаний, а также потенциальных инвесторов и иных стейкхолдеров, за рамками обязательных требований закона, все обстояло, мягко говоря, не слишком гармонично.
• Запредельный ажиотаж, с удивительной регулярностью возникающий в неких отечественных экспертных коллективах в отношении «модных» технологий корпоративного управления, вдруг обретаемых консалтинговым интеллектом коллективного Запада, по нашему мнению, не только не способствует поддержке вроде бы признанной у нам полезной логики импортозамещения, но и сплошь и рядом отвлекают руководителей и специалистов российских компаний от разрешения действительно злободневных проблем. Чего мы только в этом тематическом поле не наблюдали последние годы… . Тут и дивные эксперименты сотрудничества с независимыми директорами – иностранцами, вроде бы являвшимися гарантами высочайшего качества руководства нашими компаниями, а на деле оказывающимися обладателями, мягко говоря, деликатного статуса, не совместимого с пребыванием в стране. И формирование на разных уровнях корпопирования команд и систем «управления рисками», а равно их аудита, в том числе с применением новейших матметодов. Команд, которые, думается, едва ли могут предвидеть отечественные виражи законотворческого процесса и практики правоприменения, не говоря уже о событиях масштаба 2022 года с соответствующей перестройкой глобальной и федеральной конъюнктуры рынков. Теперь вот, в актуальной повестке лидеров оказываются лозунги и технологии «ESG». Как мы раньше жили без этой аббревиатуры? И что «на новенького» у пресловутой большой четверки аудита и консалтинга коллективного Запада?
• Практика применения института «номинального директора» (по сути, подставного лица - ЕИО) в умеренно крупном бизнесе получило широкое распространение, к чему, по нашим эмпирическим наблюдениям удивительно лояльно относятся арбитражные суды и административные органы. Налицо еще один «национальный парадокс» корпоративное управление.

 «Кто виноват, и что делать?». Нет, всего лишь наше скромное мнение об обстоятельствах, которые в известной мере можно отнести к рубрике причин и факторов отмеченного выше.                                                                           

• Экономика страны выживает в чрезвычайно сложных условиях.  Хотя, проявляя мужество и гибкость, все-таки не просто «функционирует», а развивается, перестраивается. Беда для корпоративное управление заключается в том, что высокие идеалы и технологии руководства компанией в такой ситуации в системе ценностей смещается с привычного места в первой десятки (не будем наивными, десятки, не ройки), вероятно, в третью. Проще говоря, не до корпоративное управление сейчас. Кажется, Стефану Цвейгу принадлежит мудрое изречение, согласно которому человек, отягощенный заботами о хлебе насущном, не может всецело посвятить себя любви. Не только для российской, для любой экономики высокие стандарты корпоративного управления - это поэзия, возвышенная любовь.
• Сверхвысокая концентрация корпоративной собственности остается отличительной чертой национальной экономики. Между тем, как мы полагаем, высокие стандарты корпоративного управления адресованы прежде всего структурам, построенным на партнерских началах. Налицо институциональный дисбаланс, реализуемых в откровенно странных управленских конфигурациях и трендах. За независимых директоров, претендующих на солидные вознаграждения и перспективы переизбрания, «вынуждены» на ОСА голосовать мажоритарии. К председателю совета директоров у правоохранительных органов, а затем и у суда возникают очень серьезные претензии, к его коллегам, имеющим при голосовании те же права, нет (ПСД их «ввел в заблуждение»).
• С момента реальной разработки отечественного Кодекса корпоративного управления прошло десять лет. Думается, по этой причине стоит его радикально переработать. Ставится такая задача? Нет, не только по этой. В его преамбуле читаем. «Положения Кодекса (в числе прочего – авт.) базируются на международной практике в сфере корпоративного управления, принципах корпоративного управления, разработанных Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в соответствии с которыми в последние годы рядом государств были приняты кодексы корпоративного управления и аналогичные им документы…». Спрашивается, где мы (РФ), и где ОЭСР? «Совет (ОЭСР - источник) решил официально прекратить процесс присоединения России, который был отложен в 2014 году». «ОЭСР подчеркнула, что решила закрыть офис организации в Москве и перестать приглашать Россию на встречи на уровне министров»[1]. Импортозамещение не актуально? Примем во внимание, что действующий текст ККУ фактически пропагандирует одну модель руководства публичной компанией, отвергая вроде бы кажущийся в этом случае логичным плюрализм подходов, обнаруживаемой, скажем, элементарным анализом российской практики корпорирования[2]; в отличие от своего «правопредшественника» (ККП начала «нулевых» годов») почему-то не содержит рекомендаций по организации работы исполнительных органов; провозглашая во вводных положениях в качестве общего принципа простоту изложения, критерии независимого директора формирует чуть ли не в стиле докторской диссертации.           
• Энергично стартовавшая в 2013–2014 годах реформа отечественного корпоративного права, похоже, досадным образом исчерпала свой потенциал. Последними реально сильными коррективами закона были поправки в нормы об экстраординарных сделках и информационных правах участников компаний. Что потом? Частные, тематически не связанные новации, напоминающие «точечную застройку» крупных перенаселенных городов РФ. Как нам видится, единого плана законотворческой деятельности в интересующей нас сфере не было ранее, нет и сейчас.
• Да и радикальной помянутая реформа была, в сущности, лишь по общим масштабам корректив ГК РФ. Изначально взыскательному читателю стало понятно, что новые нормы явились плодом ну, очень коллективного труда и соответствующих компромиссов разного рода школ и направлений. Некоторые из таких компромиссных конфигураций причиняют определенные институциональные неудобства практикам до сих пор. Так, экспертной общественность. С воодушевлением была воспринята новелла об информационных правах членов советов директоров. Разработать порядок ее осуществления не удается в течение восьми лет. Судебная практика, опираясь или, напротив, жестко отвергая институт аналогии, вынуждена в каждом конкретном демонстрировать высший пилотаж правоприменения. Примерно то же – с новой редакцией статья 91 ФЗ об АО (появилась чуть позже). Три вроде бы самостоятельных критерия публичности корпорации, закрепленные в 2014 году тексте ГК РФ, оказавшись в объятиях «официальных толкований», превратились, по сути, в «полтора». И т.д.
• Лакуны и алогизмы обновленного корпоративного права активно заполняются судебно-арбитражной практикой, которая в этой ситуации вполне уверенно мобилизует помянутый ранее институт аналогии права и закона. Великая благодарность уважаемым юристам в мантиях за то, что они не боятся креативных поисков такого рода! Так, в частности, появляются в высшей степени интересные обобщения высшей судебной инстанции, посвященные применению норм об информационных правах акционеров, избавлению АО и ПАО от «потерявшихся» акционерах, практике «передачи дел бывшим ЕИО преемнику и многие другое. Двадцать лет назад тезис о нашей судебной практике как действительном институте корпоративного управления в неких экспертных и научных кругах воспринимался чуть ли не как крамола. Однако он все же выстоял. Хотя, согласимся, с классикой государственного обустройства, он продолжает конкурировать. Что также вносит некий вклад в формирование специфики реального корпоративное управление нашей экономики.
• О медиации в области внесудебного урегулирования корпоративных споров. Успехи в деле формирования корпуса профессионалов медиации с момента вступления в силу закона от 27 июля 2010 года № 193-ФЗ неоспоримы: масштабная вузовская подготовка, создание профильных СРО, постоянное пополнение коллегий посредников при ведущих предпринимательских объединениях. Вопрос: востребованы ли эти кадры? Ресурс Arbitr.ru содержит сведения о 114317 судебных актах в рубрике «корпоративные споры» за период с 1 января 2020 года по 10 января 2023 года. Из них только в 156 имеются упоминания о медиации, причем, главным образом в формальном контексте (ссылки в текстах судебных актов на статьи 138, 138.1, 138.2 и 202 АПК РФ, призывы суда урегулировать спор с применением примирительных процедур, фирменные наименования компаний со словом «медиация» и т.п.). И лишь в 35 судебных актах по 29 арбитражным делам медиация фигурирует по существу (выход сторон процесса на медиацию, сведения о неудачных попытках примирения до суда, информация об уклонении процессуального оппонента от «мирных» переговоров с участием посредника и т.д.). Нетрудно посчитать: это всего 0,03 процента от общего количества судебных актов. Почему же предложение превышает спрос?    Думается, не все серьезные социальные и социально-экономические события можно корректно оценить с позиций дня сего. Специалистам в области новейшей истории, обозревающим с высот более серьезных временных горизонтов три последних десятилетия страны, предстоит ответить на вопросы о пользе для отечественного корпоративного управления: (1) упразднения ВАС РФ с передачей его миссии ВС РФ; (2) делегирования компетенций специализированных госструктур в сфере подзаконного нормотворчества и администрирования корпоративного управления (ФКЦБ, ФСФР) всеми уважаемому, а не некоторыми коллегами даже и любимому фин(мега)регулятору (ЦБ РФ); (3) консервации установки на рассмотрение «трудовых споров» с гендирами компаний судами общей юрисдикции; (4) углубления этатизации (огосударствления) экономики, с применением, в числе прочего, сразу нескольких судебных технологий национализации частных корпораций. Пока же, повторим, однозначно понять, хорошо все это или не очень, довольно сложно. Что, разумеется, не мешает рассуждать на эту тему.    
• подписывайтесь на канал "Корпконфликты"              

[1] ОЭСР прекратила процесс присоединения России к организации - РИА Новости, 17.06.2022 (ria.ru).

[2] В этом плане вполне уместными представляются призывы разработать «особый» ККУ для госкомпаний.

• Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции журнала.