Институт фактического волеизъявления члена органа управления в корпоративной и судебной практике

29 мар, 2018 - 21:50

1101

Строгое соблюдение нормативно-правовых и корпоративных правил участия в подготовке и принятии решений органов управления хозяйственного общества членами этих органов - их безусловная обязанность и одновременно универсальный критерий оценки эффективности системы руководства компанией. Обеспечение бесперебойной работы корпоративных процедур, направленных на защиту прав и имущественных интересов акционеров и инвесторов, в том числе связанных с работой органов корпорации, - одна из основных задач корпоративного секретариата.

Таковы хорошо известные каноны. Однако на практике в силу разного рода объективных и субъективных обстоятельств, в частности, обусловленных спецификой владельческой схемы компании, отсутствием в ее штатном расписании должности корпоративного секретаря, ментальностью значимых субъектов принятия решений, возникновением и эскалацией корпоративных конфликтов, реальный порядок принятия управленческих решений может отличаться от классического.

На наш взгляд, массив наиболее любопытных ситуаций в этом тематическом поле связан со случаями фактического волеизъявления члена органа управления и органа в целом по форме, отличной от надлежащей. Некий парадокс заключается в том, что в судебной и внутрифирменной практике такого рода корпоративное поведение далеко не всегда ассоциируется с нарушением закона. Поэтому обобщение соответствующей практики представляет определенный прикладной интерес.

О чем в целом идет речь?

О ненадлежащем формате выражения той или иной позиции члена органа управления, обычно при принятии решений, инвестиционное или экспертное сообщество узнает в случаях наличия разногласий между субъектами системы корпоративного управления. Обращение к судебной практике, сообщениям компаний и деловых СМИ, освещающих и анализирующих такого рода споры, к собственному экспертному опыту и иной эмпирике позволяет выделить три основных группы оценки случаев фактического волеизъявления члена органа управления и органа управления как такового, отличных от формализованных алгоритмов.

Первая группа ситуаций. Участник корпоративных правоотношений, чаще, собственно, сторона спора (разногласий) либо в ходе арбитражного процесса нижестоящая судебная инстанция полагает, что фактически волеизъявление (одобрение, согласование) сделки (документа, действий либо, напротив, позиции относительно нецелесообразности действий) или участие в принятии иного решения, невзирая на нестандартный вариант такого волеизъявления, имело место, но субъект официальной оценки - уполномоченный субъект управления данной компании, вышестоящий корпоративный орган либо (в особо бескомпромиссных случаях) суд (в том числе и вышестоящая инстанция в процессе оппонирования с нижестоящей) с ними не соглашаются, занимая, так сказать, формальную позицию1.

Вторая группа ситуаций. Участник корпоративных правоотношений считает, что член органа управления (орган управления в целом) не выразил свою позицию по спорному решению, однако оппонирующий ему субъект официальной оценки, в том числе суд, напротив, считает, что одобрение состоялось.

Третья группа ситуаций. Участник корпоративных правоотношений считает, что позиция за" членом органа управления (органом управления в целом) однозначно в спорной в процедурном плане ситуации выражена, при этом оппонирующий ему субъект официальной оценки (повторим, это, в частности, суд, административный орган, вышестоящая структура корпоративного управления) с ним полностью соглашается.

На наш взгляд, в практическом отношении наибольший интерес представляют два последних массива случаев. В совокупности их можно квалифицировать как ситуации позитивного волеизъявления в нестандартной форме. К рассмотрению данного феномена применительно к частным сценариям мы и обратимся.